Жизнь на селе → Как небольшое КФХ выживает среди холдингов
В растениеводческом хозяйстве Гуниных из Ростовской области основное внимание уделяют качеству семян и чёткому соблюдению севооборота.
Мелкая рыбёшка среди акул
На фоне соседей – холдингов «УралДон», «Юг Руси» – крестьянско-фермерское хозяйство Гуниных – мелкая рыбёшка, как говорит сам глава КФХ Андрей Анатольевич. Зато по эффективности это малое предприятие даст фору любой акуле земледелия. Не случайно ведь в арсенале и у Андрея, и у его брата Михаила награды за высокие показатели не только от донского губернатора, но и российского правительства.
Ещё до встречи со старейшинами успела пообщаться с представителем третьего поколения семьи Гуниных. По дороге на базу Анатолий успел рассказать, что некогда вся родня трудилась в мясо-молочном совхозе «Ростовском», гремевшем на всю страну племенном животноводческом комплексе, где счёт поголовья КРС, свиней шёл на десятки тысяч, где учёные вместе с местными тружениками выводили новые породы. Обрисовал и своё КФХ: земли 750 га, собственной из них чуть меньше трёхсот – остальная в аренде, техника есть вся необходимая – одних комбайнов три, сеют зерновые – озимые пшеницу и ячмень, подсолнечник и кукурузу, горох и овёс. Отец, по специальности ветврач, как и дедушка Анатолий Фёдорович, дядя Михаил – газосварщик. Они с братьями – и Андреевичи: Николай, Анатолий, Илья, и Михайлович – Алексей – инженеры-механики (закончили зерноградский сельхозинститут). Урожай в этом году получили в среднем по 50 ц/га. Не лучший результат, но пойдёт. За двадцать лет опытным путём определились с культурами, сортами, технологиями. Весенний сев без займов не вытянуть. В этом году повезло попасть в число немногочисленных счастливчиков, кому достался пятипроцентный кредит. Первым подходит ячмень. Это живые деньги на топливо, на химию, на всё необходимое для массовой уборки («июнь – обычно самое голодное время у всех фермеров»). Потом черёд гороха. Чтоб это время не совпало с жатвой пшеницы, сорта озимки подбираются позднеспелые. На все вопросы Анатолий отвечал сходу. И лишь услышав: «А какие у вас самые большие проблемы?», замолчал, сосредоточился.
– Даже не придумаю.
После «наводящих» согласился: со сбытом есть. И не в том дело, что трудно продать – свой урожай Гунины реализовали ещё в ходе уборки, как выяснилось вскоре, по самой хорошей цене – сейчас за «тройку» того не дают, почём они продали «четвёрку». А вот то, что цены с прошлого года вдвое обвалились, не даёт возможности спрогнозировать что-то наперёд.
Подсолнечник в пятнадцатом году шёл по 27, в прошлом – по 22, а в этом году – по 16 рублей за килограмм. Пшеница была 11-12, сейчас отдавали за 7 рублей. Горох и вовсе нипочём
– 9 рублей всего дают, тогда как в минувший сезон стоил 17. Так, за подсчётами, незаметно домчали до базы.
Гунины
Ангар, холодно отливающий на солнце гофрированным металлом, будка весовой у платформы для большегрузов, шеренги техники: и франтоватой с именами иностранных фирм, и видавшей виды нашей. Встречают три богатыря. Лишь по тросточке можно догадаться, что это и есть глава гунинского рода Анатолий Фёдорович. Андрея Анатольевича узнаю по папахе, потому что уже осведомлена, он – атаман станицы Кировской, третий, значит, Михаил. Анатолий-младший торопится, поэтому «фотосессию» не откладываем. «Попозировав», парень прощается:
– Дела ждут.
Их хватает и по фирме, и так – дом строит. Надо, семья прибавилась. Месяц назад у Софьи появился братик Андрюша, а если официально – полный тёзка дедушки-атамана Андрей Анатольевич. Он открыл счёт третьему десятку Гуниных.
– Да, двадцать один человек насчитывает теперь наша семья, – кивает головой гордый прадедушка.
С гордостью и печалью вспоминает он и свои корни. Из низовых донских казаков их род. Жили на землях, по теперешнему, Октябрьского района. Только этот октябрьский залп прокатился по мирному укладу Гуниных. Раскулачили, сослали. Это уже они, дети и внуки тех горемык, вернулись на малую родину, в основном на парамоновские шахты, в Новошахтинск то есть. А в Кагальницкий район Анатолий Фёдорович с женой попали как специалисты уже в 1969-м. Повспоминав, ветеран извиняется, пора ему, за супругой надо ухаживать – оставила Галина Филипповна здоровье на свинарниках.
Никакой «Артек» не сравнится
Говорят: не хочешь работать – сделай своей профессией любимое дело. Мудро, не правда ли? Я только не представляла до встречи с Гуниными, что совет применим и для крестьянского труда. Но слушая фермера, убеждалась всё больше: тяжёлый труд тоже может быть в радость. Точно может. Вот слушайте:
– Мы по натуре такие люди, что никогда ни от кого не зависим. Порода гунинская вся в этом: не могли на кого-то работать или кому-то служить, прислуживать, даже в советское время.
Вы ж учтите, у нас профессия-то какая – ветврач. На селе ветврач может заменить любого специалиста – и агронома, и зоотехника, а его – никто. Я, когда выбирал свою профессию, об этом как-то не задумывался. А вообще, кем только ни мечтал стать. Строили у нас на Первомайском отделении студенты РИСИ клуб. Это ж какой праздник для деревни был – новый клуб. Я там пролазил на стройке с момента фундамента и пока крышу не накрыли. Мне так понравилось всё, и сказал: буду только строителем. А потом классе в шестом поездил по полям и решил: агрономом. Просто вырос я в сельской местности и другой жизни для себя не представлял. Учился в Персиановке. Новочеркасск – ну, как-то ещё… а Ростов я вообще не воспринимаю. Тёща вот живёт в Александровке на пятом этаже. Я там одну ночь только ночевал, и то не спал. Не могу я в городе, не моё. Я люблю поле, воздух, степь, ветер, даже пусть бурелом будет идти, и то это наш, степной. А ещё когда во рту пересохнет и глотнуть хочется, а воды нету, и жара, и солнце палит – о-о-о-й! – Андрей Анатольевич аж глаза прикрыл и сглотнул пересохшим горлом. – Я же вырос на том, что с детства пас овец. Любил это. Дядька старше меня на семь лет, считай, почти ровесник, но всё равно старше, он на лето ходил чабановать. А я приезжал ещё пацанёнком к ним в Орловский район. И мы вдвоём: хлопец после 8-го класса и я после 1-го, в дикой степи, где-то километров за 7-8 от хутора ночуем с овцами, отару пасём. У нас лошадь под седлом, а как же – невозможно без лошади, там есть у нас стан, где стоит вагончик, баз, собаки привязаны, бочка – овец поить, раз в день приезжает водовозка. Мы на сутки заступаем. И дедушка приезжал два раза: обед привезёт, а потом вечером ужин. Я в пионерском лагере ни разу не был. Для меня такое детство было, ну, высшим наслаждением. Какой «Артек» там сравнится, когда идёшь, пыль аж перетоптанная, знаете, с навозом, и запах необыкновенный – полыни, смешанный с запахом навоза, и вот этот сухой ветер. Это ж вообще обалденно! В горле пересохло, глотнуть не получается, всё равно такой кайф! Воды хлебнуть даже из какой-нибудь калужины, чтоб только прополоскать во рту. Тогда это казалось, быть может, трудно... Но без этого не могу.
Есаул, есаул, что ж ты бросил коня?
Фермерством братья занялись не от хорошей жизни. В девяностые животноводство на Дону стали изничтожать.
– Это чубовские были проделки, – вспоминает Андрей Гунин. – А ну нахаба такая. Начали «болезни» всякие находить и фермами скот на мясокомбинаты вывозили. С зерном проще: вырастили, продали, бабки получили, вспахали, год курим. А в животноводстве ни зимой, ни летом передышек не бывает. Зимой ещё хуже, чем летом: грязь, дождь, снег, пурга, света нет… Животное надо накормить, напоить, подоить – оно ж живое, его не бросишь, как заглохший посреди поля трактор, оставив ремонт на завтра. С животным так не пойдёт.
В тот период, когда перспектив у совхоза уже не оставалось, да и заработков практически не было, выживали Гунины личным подсобным хозяйством. Отец держал бычков, братья разводили свиней, возили мясо на ростовские рынки.
– Могли бы с Михаилом коммерцию развивать, магазины открывать. Но не наше это – торговать. Наше – производить, а тогда продавать. Мы пошли на землю. Хорошо, что когда мы учились в школе, нам давали специальность тракториста. Потому я с лёгкостью пересел с коня на танк. Я не просто сказал с коня: у меня, как ветврача, лошадь была и бедарка. И у отца тоже. Сейчас коня нет, и я мечтаю. У нас тут конный комплекс с прежних времён остался, его сейчас больше арендуют фанаты-конники. Заказал им подобрать мне дончака. И куплю себе тачанку.
– Андрей Анатольевич, почему сказали: на танк пересел? Служили танкистом?
– Нет, служил я в железнодорожных войсках в медсанбате, доктором был. А танк – потому что первый наш трактор ДТ – гусеничный. Управление по тому же принципу, что и у танка.
Делить по справедливости
Сколько семей, сколько родственных связей разбилось о быт, не счесть. Материальный недостаток, как и достаток – серьёзное испытание. Только не для Гуниных. Они умеют делить по справедливости и прибыль, и трудности. Принцип распределения железный: сегодня – кому нужнее, остальные в очереди. Так и дома сыновьям возводят, и машины приобретают.
Дать всем всё сразу не получится, потому что на первом месте производство. Ежегодно что-то подкупают из техники. Этой осенью по плану сортировочная машина. Старая АВС – латаная-перелатаная. Да и свободные деньги нужны. Мало ли, вдруг кто из пайщиков решит землю продавать – упустить нельзя, в неё столько труда, души, средств вложено, а конкурентов вокруг много.
Все производственные вопросы решают Гунины коллективно. Собираются, как правило, в родительском доме. Споры бывают. Но всегда приходят к общему мнению. «Я – как последняя печать одобрения: берём или не берём», – прячет усмешку в усы глава КФХ. Андрей Анатольевич, хоть и атаман, авторитаризмом не страдает. Чужое мнение уважает и всегда предоставляет родным право на самоопределение: в профессии, в вере, в жизненной позиции. Например, безраздельно взгляды отца принимает только старший сын Николай, брат Михаил, хоть и казачьего роду-племени, причисляет себя к атеистам, жена вообще считает службу мужа баловством. Правда, и не возражает, когда семейные деньги уходят на то, чтоб устроить в станице казачий праздник.
Вообще, на своих Андрей Анатольевич может полностью положиться. Личная беда лишний раз доказала это. Два года назад на ровном месте, как говорится, случился инсульт. Все главные заботы о хозяйстве взяли на себя Михаил Анатольевич и Анатолий. Сейчас, когда здоровье практически полностью восстановилось, впрягся станичник сам во все свои лямки: атамана, депутата местного совета, предпринимателя.
Общественных вопросов приходится решать немало. И финансировать в том числе. Вот нечем школе было косить траву – купили газонокосилку. Дерево опасное нужно было спилить.
Работники нашлись, а денег-то у школы нет. Оплатило КФХ, да ещё своим транспортом всё вывезли. Николай – внештатный сотрудник местной пожарной команды. В тушениях участвует постоянно. На кировских землях полузаброшенное садоводческое товарищество занимает несколько сотен гектаров. Пожары там дело обычное. Охотникам за металлом, оставшимся на участках, продираться сквозь кушири не хочется, вот и поджигают сухостой. Гунины со своей передвижной цистерной спешат тушить эти ландшафтные пожары.
Случается, сами заливают огонь, бывает, помогают пожарным подвозить воду.
Оплату арендодателям общественной деятельностью не назовешь, конечно, однако не без этого оно получается. Не каждый фермер так щедро рассчитывается с пайщиками: помимо оплаты налогов – 4-5 тонн зерна, тонна сена тюкованного, тонна соломы, 80 литров масла растительного, мешок сахара, 100 кг муки высшего сорта, плюс обязанность вспахать огород, раз в год вывезти мусор с подворья. А их, пайщиков, 35! И людей, разумеется, не волнует, что договоры заключали в период ценового подъёма, а теперь-то ситуация поменялась. Но от обещаний и слов своих Гунины никогда не отступают. Такая вот натура.
ст. Кировская, Кагальницкий р-н, Ростовская обл.